Альва вернулась в свой дом 660 на Пятой авеню, и полчаса спустя к ней приехали Элис и мисс Вандербильт, которая сильно похудела, побледнела и как-то съежилась со времени их последней встречи.

Она взяла Альву за руку.

– Уильям это сделал, не подумав. Он всегда был немного импульсивным, не таким серьезным, как Корнель. Такова уж его природа.

Альва помогла ей устроиться в кресле.

– При всем уважении – я прожила с Уильямом двадцать лет. Если учесть время, которое он провел во время учебы в школе, я с ним жила дольше, чем вы, и совершенно точно знаю, какой у него характер. Мне жаль доставлять вам неудобства, но вы должны понимать, насколько мой поступок необходим и правилен.

Элис присела рядом со свекровью и произнесла:

– Боюсь, вы сами себя обманываете. Мы, как и все остальные, сейчас видим в вас лишь озлобленную несчастную женщину, которая от обиды клацает зубами.

– Я не чувствую злобы – только гнев, и этот гнев оправдан. Уильям ранил мою гордость, дурно обошелся со мной, предал и унизил меня. Я этого не заслужила.

– Ну вот, совершенно очевидно – вы злитесь, – пожурила Элис.

Миссис Вандербильт добавила:

– Он не хотел вас обидеть, вы и сами это знаете. Эта парижанка ничего для него не значит, он просто позволил себе развлечься.

– И это освобождает его от ответственности? – Альва обратилась к Элис: – Неужели наши сыновья должны равняться на подобное поведение?

– Прощать – угодно Господу, – заявила Элис.

– В таком случае Уильям может получить прощение непосредственно от Господа Бога, – парировала Альва, присев напротив гостий. – Я не хочу бросать слов на ветер. Вы должны понять – если мужчины не станут отвечать за свои ошибки, они никогда не изменятся. В этом просто не будет нужды.

– Не уверена, что они вообще могут измениться, – возразила Элис. – Это ведь в их природе…

– У Корнеля есть любовницы?

– Конечно, нет! Он не из таких мужчин.

Альва обратилась к миссис Вандербильт:

– А вам доводилось испытать подобное унижение?

Миссис Вандербильт покачала головой.

– Так, значит, это не в их природе. Просто некоторые из мужчин делают такой выбор. И вы не представляете, как это больно.

– Мне неудобно об этом говорить, – начала Элис, – но… возможно, будь вы лучшей женой, он бы не сбился с пути.

Альва сжала кулаки. Вот теперь она разозлилась по-настоящему.

– Неужели фамилия Вандербильт лишила вас умения различать хорошее и плохое? – Она ударила кулаком по столу. – Пострадавшая сторона здесь – я!

Элис поднялась:

– Идемте, матушка Ви. Мы понапрасну тратим время.

Миссис Вандербильт встала с трудом. Альва подошла к ней и взяла за руки.

– Вы всегда были доброй и разумной женщиной. Вы должны войти в мое положение.

Элис потянула миссис Вандербильт за руку и оттащила от Альвы в сторону дверей. Миссис Вандербильт, лицо которой было печальным и расстроенным, ничего не ответила, однако и не оказала сопротивления Элис.

– Альва, я не представляю, что станет с вашей душой, – произнесла Элис. – Гнев Господа праведен и страшен.

– А вы чем его заслужили?

– Прошу прощения?

– Вы говорите о гневе Бога – за какие такие страшные грехи этот гнев обрушился на ваших невинных детей?

Слушая, что говорит, Альва поняла, что зашла слишком далеко. Выражение лица Элис это только подтвердило.

– Прошу прощения, я не хотела… Я знаю, что вы не виноваты…

– Вы недостойны называться леди, – холодно сказала Элис, остановившись в дверях. – Я всегда это знала, просто надеялась, что ошибаюсь. Да простит вас Господь.

Однажды вечером, как раз перед возвращением Вилли в школу Святого Марка – начинался осенний семестр, – приехал Уильям. Вероятно, он прибыл из Парижа. Альва не спрашивала, а он ничего не написал об этом в телеграмме.

Когда он прибыл, Альва и Консуэло находились в домашней библиотеке. Консуэло, которая не поверила словам Альвы, когда та сообщила ей и Вилли о поступке отца, тут же вскочила с кресла.

– Папа! Как хорошо, что ты вернулся!

Уильям обнял дочь.

– Вот она – услада для утомленных глаз.

– Правильно говорить – для усталых глаз. Но твои глаза вовсе не утомленные и не усталые. И я рада, что тебе приятно меня видеть.

Он рассмеялся.

– Хорошо, хорошо, теперь буду говорить правильно. Скажи, – сказал он, выпуская ее из объятий, – твои братья дома? У меня вечером еще много дел, поэтому я ненадолго.

– Но ты ведь только приехал!

– Они дома, – вмешалась Альва. – Сделаем это сейчас?

Уильям кивнул. Она позвала мальчиков.

– Что вы хотите сделать? – недоуменно спросила Консуэло.

– Проведем маленькое семейное собрание, – пояснил ей Уильям.

Мальчики прибежали сверху, тоже радуясь встрече с отцом. Если бы Альва могла хоть на минуту забыть о том, что пишут в газетах, о признании Консуэло и о своей обиде, эта сцена показалась бы ей по-настоящему трогательной. Последний раз они собирались впятером на прошлое Рождество.

Поздоровавшись с сыновьями, Уильям сказал:

– А теперь сядьте, пожалуйста. – И повернулся к Альве: – Вам слово.

– Вы считаете, это должна сделать я?

– Вы же все затеяли.

Он и дети выжидающе смотрели на нее.

– Ладно. Тогда я не стану заходить издалека. В силу некоторого… инцидента, который невозможно разрешить иначе, мы с вашим отцом решили развестись. Вы останетесь со мной, но мы переедем. Я выбрала нам дом к востоку от парка. Совсем недалеко.

Старшие потрясенно молчали. А Гарольд спросил:

– А что значит «развестись»?

Альва ответила:

– Это значит, что мы больше не будем женаты. Мы станем жить отдельно.

– Тогда… кто будет моим папой?

– Я всегда буду твоим папой, – заверил Уильям, подойдя к сыну. – Детей развод не касается, только взрослых.

Гарольд все равно выглядел озадаченно.

Альва попыталась объяснить:

– Мы остаемся твоими мамой и папой. Просто мы перестанем быть женой и мужем.

– Да?… – неуверенно произнес мальчик.

Вилли встал, сказал «прошу меня извинить» и, не глядя на родителей, быстро вышел из комнаты.

Консуэло едва сдерживала слезы:

– Почему вы это делаете?

– Ты знаешь причину, – сказала Альва.